В 1532—1539 король Англии Генрих VIII разорвал отношения со Святым Престолом, учредил Церковь Англии и национализировал монастырские владения. Епископы, отказавшиеся подчиниться Актам о супрематии, были казнены. Приближённые короля были щедро вознаграждены монастырскими землями, широкий круг лояльного к Генриху дворянства обогатился на земельных спекуляциях. Генрих не имел твёрдого мнения в вопросах веры — в последующие годы он склонялся и к реставрации католического обряда, и к протестантизму. Его старшая дочь Мария выросла католичкой, сын Эдуард — протестантом. Младшая дочь — Елизавета в годы своего правления придерживалась "среднего курса" на примирение католиков и протестантов.
После смерти Генриха в 1547 на трон вступил малолетний Эдуард. Назначенный Генрихом совет верховников передал исключительные регентские права Эдуарду Сеймуру, герцогу Сомерсет. В 1549 Сеймур попал в опалу, а место регента занял Джон Дадли (с 1551 герцог Нортумберленд). И Сеймур, и Дадли активно проводили протестантские реформы, но не могли изменить исторически сложившуюся религиозность народа: протестанты были сильны при дворе, но абсолютное большинство англичан оставались убеждёнными католиками. В 1549 замена богослужебных книг спровоцировала народное восстание в западной Англии, а несправедливый раздел земель и огораживания — восстание Роберта Кета в Норфолке.
В июне 1553 находившийся при смерти король Эдуард под влиянием Дадли отстранил Марию и Елизавету от престолонаследия и назначил своей преемницей 16-летнюю Джейн Грей, правнучку Генриха VII и невестку Дадли. После смерти Эдуарда, последовавшей 6.07.1553, Джейн Грей "правила" Англией с 10 по 19 июля, вследствие чего получила прозвание "королева девяти дней". За это время бежавшая из Лондона католичка Мария сумела мобилизовать внушительную армию и склонить на свою сторону Тайный Совет, который низложил Джейн Грей и призвал на трон Марию. Джон Дадли сдался на милость победительницы и был казнён 22.08.1553. Джейн Грей и её муж Гилфорд Дадли были осуждены на смерть 13.11.1553, но колебавшаяся Мария не торопилась исполнять приговор.
В августе Мария объявила о своём намерении выйти замуж. Первым, ожидаемым и приемлемым для знати кандидатом стал Эдвард Куртене (Кортни), правнук короля Эдуарда IV и дальний родственник Марии, который из-за заговора отца, Генри Куртене, маркиза Эксетер до этого 15 лет находился в заточении в Тауэре. Мария освободила Кортни и вернула ему титул графа Девон.
1 октября Мария короновалась в Вестминстерском аббатстве. К этому времени казна королевства опустела, и Марии пришлось всерьёз задуматься о внешних займах. Мария в трудную минуту опиралась в первую очередь на своих родственников по материнской линии — испанских Габсбургов, которых представлял в Лондоне посол Симон Ренар. Под влиянием Ренара королева отказалась от брака с Кортни в пользу испанца Филиппа, сына императора Карла V. 16 ноября депутаты Палаты общин обратились к Марии с петицией в пользу брака с соотечественником и получили жёсткий отказ. Слухи о предстоящем браке с Филиппом просочились из дворца на улицы, взбудоражив лондонскую чернь и дворянскую оппозицию. Народ не доверял испанцам, дворяне-протестанты обоснованно опасались католической реакции.
Заговор объединил людей разного общественного положения, с разными интересами. Землевладельцы (и католики, и протестанты), занявшие бывшие монастырские земли, опасались реституции своих владений католической Церковью. Многие предполагали, что Филипп ввергнет Англию в разорительные войны в интересах Габсбургов. Массы ремесленников, примкнувших к восстанию, страдали от начавшегося в 1551 кризиса лёгкой промышленности. Те же классы общества выступали и на стороне Марии. Таким образом восстание Уайетта в Кенте, в отличие от крестьянских восстаний, не имело классовой составляющей.
Ядро заговора составили Николас Арнолд, Джеймс Крофт, Томас Уайетт, которые были крупными землевладельцами. Все они принадлежали к высшему классу английского общества, но влиятельных вельмож и военачальников среди них не было. Крупнейшие деятели времён Генриха VIII и Эдуарда VI благоразумно предпочли остаться в тени: к заговору примкнул только Генри Грей, герцог Саффолк, отец Джейн Грей.
К 22 декабря определилась тактика восстания. Мятеж должен был вспыхнуть на Пасху, 18.03.1554, одновременно в четырёх местах: Крофт отвечал за возмущение в Хартфордшире, Генри Грей — в Лестершире, Уайетт — в Кенте, Керью с поддержкой Кортни — в Девоне. Именно Девон — родина Кортни и вероятный плацдарм высадки испанцев — считался первоочередной целью. Кортни был посвящён в заговор, но не принял в нём активного участия.
Точная цель заговора остаётся неизвестной. Восставшие заявляли своей целью предотвращение династического брака между Марией и испанцем Филиппом. Наиболее вероятно, что действительными целями были низложение Марии и передача короны её сестре Елизавете. Затем предполагалось выдать её замуж за Кортни, тем самым восстановив в стране протестантизм времён Эдварда VI. Заговорщики действительно использовали имя Елизаветы в агитации, посылали ей письма-воззвания, но сама Елизавета в заговоре не участвовала и не сделала ничего, что могло бы скомпрометировать её. Менее вероятно, что они собирались вернуть корону Джейн Грей.
В конце декабря 1553 сторонники Марии получили первые известия о готовящемся заговоре. Тайный Совет пошёл на беспрецедентный шаг, опубликовав 14 января условия брачного контракта между Марией и Филиппом с целью спровоцировать мятежников. Те, обнаружив слежку, начали действовать. Этот мятеж с самого начала распался на четыре независимые друг от друга кампании, и только одна из них, восстание Томаса Уайетта в Кенте, стала реальной угрозой для Марии и её правительства. Выступления Генри Грея и Питера Керью были подавлены без пролития крови, а Джеймс Крофт и вовсе не начинал активных действий.
Первым начал Питер Керью, бежавший морем в Девон. 17 января он открыто объявил начало мятежа. Однако шериф графства, католик сэр Томас Деннис убедил крупнейших землевладельцев сохранить верность Марии и взял под свой контроль стратегический город и порт Эксетер. Кортни остался в Лондоне, его девонская родня отказалась примкнуть к мятежу. Опытный солдат Керью понял, что штурм Эксетера с его силами невозможен, и отказался от борьбы. В ночь на 25 января он бежал на пиратской шхуне в Нормандию. 21 января епископ Стефан Гардинер вызвал к себе Эдуарда Кортни и учинил ему жёсткий допрос. Епископ убедил Кортни разорвать все связи с заговором и затаиться, а затем уничтожил компрометировавшие Кортни документы.
25 января, в день, когда Уайетт поднял открытый мятеж в Кенте, Генри Грей, герцог Саффолк бежал из Лондона на север, поднимать восстание в Лестершире. По его следам отправился отряд сторонников Марии. Грей не был популярен в родном графстве, где народ придерживался католицизма и был равнодушен к заклинаниям об "испанской угрозе". Он смог завербовать там всего 140 бойцов. Однако Ковентри, который, по мнению Грея, должен был стать ему опорой, отказался открывать ворота мятежникам. Узнав об этом, Грей отказался от борьбы, распустил свой отряд и сдался на милость победителей.
Опаснейшим врагом Марии в эти дни казалась Елизавета. Гардинер убеждал Марию в том, что мятежники хотят привести Елизавету к власти, и требовал её немедленного ареста. Мария потребовала, чтобы Елизавета, находившаяся в Эшридже, немедленно прибыла ко двору в Вестминстер. Елизавета в эти дни была нездорова, но посланники Марии принудили её к переезду.
19 января Томас Уайетт, сопровождаемый Пикерингом, приехал из Лондона в родовой замок Аллингтон в Кенте. Графство Кент, стратегически расположенное между Лондоном и Па-де-Кале, всегда представляло особый интерес для английских монархов. Тюдоры опасались усиления местных аристократических родов и по возможности вознаграждали своих приближённых именно кентскими землями. В Кенте сосредоточились поместья действующих чиновников, дипломатов и судей, поэтому местное дворянство, как считали в Лондоне, не представляло угрозы для королевской власти. Крестьяне и городская чернь, напротив, отличались склонностью к возмущениям.
Томас Уайетт-младший в тридцать два года уже имел пятерых детей и успел послужить шерифом графства. Его отец Томас Уайетт-старший был дипломатом при дворе Генриха VIII и известным поэтом. Во время восстаний 1549 года Томас Уайетт-младший получил опыт организации ополчения, поэтому возмущение среди дворян-протестантов не представляло для него особой проблемы. Его ближайшие союзники Харпер, Калпеппер и Генри Айсли служили шерифами Кента и потому имели сильное влияние на тех, кто находился у них в подчинении.
19 января Уайетт послал гонцов к родственникам и знакомым, приглашая всех собраться на военный совет в замке Аллингтон. Уайетт не раскрыл союзникам истинные цели заговора: по его легенде, выступление в Кенте было частью всеобщего движения за спасение королевы "от злых советников и её собственных заблуждений". Уайетт пытался привлечь к заговору шерифа графства Кент Роберта Саутвелла (католика, но противника брака Марии и Филиппа) и его свояка лорда Абергавенни, но они остались верны королеве и возглавили сопротивление мятежу. Всего в заговор было вовлечено около тридцати кентских дворян, в т.ч. математик и астроном Леонард Диггс.
22 января Мария, узнав о возмущении в Кенте, послала Уайетту примирительное письмо с предложением начать переговоры о мирном выходе из кризиса. Уайетт, понимая намерения королевы выиграть время, отказался от переговоров и изгнал её гонцов из Кента. 23 января мятежники начали агитировать кентских простолюдинов к восстанию "против испанцев". Утром 25 января в деревнях, находившихся под влиянием заговорщиков, зазвонили церковные колокола, и завербованные крестьяне потянулись в города. Уайетт поднял знамя восстания и зачитал воззвание в Мейдстоне, его союзники сделали то же самое в Тонбридже, Рочестере, Маллинге и других городах и местечках. Вечером 25 января лондонский судья Роберт Саутвелл известил Марию, что положение настолько опасно, что королеве следует покинуть Лондон.
26 января Уайетт перехватил королевский караван речных судов с артиллерией и боеприпасами. Тайный Совет, погрязший в интригах, не собирался помогать Марии. Единственным выходом для Марии стало прямое обращение к городской корпорации Лондона. Муниципалитет собрал карательный отряд в 800 ополченцев, который возглавил престарелый Томас Говард, герцог Норфолк. При Генрихе VIII вместе со старшим сыном, известным поэтом Генри Говардом, графом Сурреем, Норфолк был заключён в Тауэр и чудом остался жив (король умер накануне предполагавшейся казни Норфолка). Однако Норфолк не имел никаких шансов: все его офицеры и бóльшая часть ополченцев сочувствовали мятежникам.
К 27 января Уайетт располагал 2000 бойцов в Рочестере, в 35 милях от Лондона, а сильные отряды братьев Айсли занимали Тонбридж и Севенокс. Саутвелл и Абергавенни с 600 бойцами перекрыли в Маллинге дорогу, соединявшую Тонбридж и Рочестер, не позволяя Томасу Айсли соединиться с силами Уайетта. Другой отряд лоялистов под началом барона Кобхэма (400 бойцов) занимал Грейвсенд.
28 января отряд Генри Айсли (500 бойцов) неожиданно вышел из Севенокса в Рочестер. Саутвелл принял бой и разбил мятежников при Рутэме, взяв около 60 пленных. Генри Айсли бежал из Кента на запад. В тот же день Норфолк привёл свои силы (1200 человек, включая отряд из Грейвсенда, при восьми орудиях) к Рочестеру. Из лагеря мятежников к Норфолку бежал Джордж Харпер; командующий радушно принял старого знакомого. Ночью Харпер, действовавший по заданию Уайетта, организовал переход лондонцев на сторону мятежников. Утром 29 января, когда Норфолк повёл свой войско на приступ, лондонцы с криком "Мы все англичане! К Уайетту!" повернули оружие против своего командующего. Норфолк попытался отбиться от лондонцев артиллерийским огнём, а когда мятежники захватили батарею — бежал в Лондон. Барон Кобхэм, тесть Уайетта, распустил остатки своего отряда и заперся в замке Кулинг, а не участвовавший в сражении Саутвелл уехал в Лондон, оставив Абергавенни в тылу мятежников.
Утром 30 января мятежники силами до 2000 человек осадили замок Кулинг. Разбив пушечными выстрелами разводной мост, мятежники разграбили замок и доставили барона к Уайетту. Вечером 30 января мятежники, двигаясь в сторону Лондона, достигли Грейвсенда, вечером 31 января — Дартфорда. Положение Марии стало настолько опасным, что она была готова отложить бракосочетание. Население Лондона открыто склонялось на сторону мятежников. В этот день Мария направила Уайетту второе предложение к перемирию, но не доверявший Марии Уайетт выдвинул неприемлемые встречные условия: королева должна сдать восставшим ключи от Тауэра и стать заложницей Уайетта.
Возмущённая дерзостью Уайетта Мария решительно настроилась на полный военный разгром мятежа. 1 февраля королева, сопровождаемая верными лордами, приехала в Гилдхолл, и напрямую обратилась за поддержкой к лондонскому купечеству. Общественное мнение, ещё утром склонявшееся на сторону мятежников, изменилось в пользу королевы. Новым командующим правительственных сил стал Уильям Герберт, граф Пемброк, комендантом города — Уильям Говард. Уильям Пэджет восстановил контроль короны над Тайным Советом. Абергавенни организовал оборону южных предместий Лондона, а Саутвелл вернулся в Кент, чтобы угрожать мятежникам из их собственного тыла.
Утром 3 февраля мятежники дошли до Саутуарка, предместья Лондона на правом берегу Темзы. Единственный мост через Темзу надёжно охраняли сторонники королевы под началом Абергавенни, и Уайетт не решился на штурм моста. Пемброк, в свою очередь, не предпринимал активных вылазок, справедливо полагая, что время работает против Уайетта. За три дня стоянки в Саутуарке мятежники пополнили свои ряды и ополченцами-перебежчиками, и местными обывателями. На военном совете одни предлагали Уайетту вернуться в Кент, чтобы подавить лоялистские отряды, другие — уйти в ещё не охваченный восстанием Эссекс. Но Уайетт рассудил, что ключ к захвату власти остаётся в Лондоне.
6 февраля Уайетт увёл своё войско из Саутуарка на юго-запад, в Кингстон-апон-Темс. Мятежники перешли Темзу по Кингстонскому мосту, но их артиллерия увязла в топях. Ночью с 6 на 7 февраля Уайетт скрытно прошёл левым берегом Темзы к западным предместьям Лондона. После непродолжительной остановки в Найтсбридже Уайетт решился на штурм. В результате боя при Чаринг-Кроссе в лощине между Найтсбриджем и Ладгейтскими воротами лондонского Сити после непродолжительной перестрелки одни правительственные отряды отступили, открыв Уайетту путь к центру города, а другие вовсе бежали, дав мятежникам прорваться к Ладгейтским воротам. Но на этот раз лондонские ополченцы сохранили верность королеве. Уайетт не решился на штурм ворот, и к вечеру его войско, преследуемое правительственными отрядами, отступило на запад к заставе Темпл-Бар. Вечером 7 февраля, поняв бессмысленность дальнейшей борьбы, Уайетт сдался на милость победителей. Активно сопротивлялся лишь небольшой отряд Катберта Вогана, посланный Уайеттом в Вестминстер.
К вечеру 7 февраля почти все видные участники похода Уайетта были арестованы и доставлены в Тауэр, лишь немногим удалось бежать. Вскоре все тюрьмы были переполнены, и арестованных начали размещать в церквях. Каратели не торопились судить мятежников, ожидая сигналов из Лондона. Не было ясно, готова ли Мария к массовым казням, или же она предпочтёт помиловать простых мятежников.
После разгрома мятежа среди придворных партий не было единства. Посол Ренар решил, что испанские интересы в Англии требуют физического устранения Елизаветы и Кортни. Защищавший Кортни Гардинер решил, что безопасность страны требует искоренить протестантизм. Пэджет, представлявший военную партию, настаивал на помиловании мятежников. Карл V призывал Марию жёстко покарать зачинщиков и проявить милость к рядовым мятежникам. Сама же Мария убедила себя, что народ Англии всё-таки поддерживает её, а восстание Уайетта — дело немногочисленных "еретиков и агитаторов". После того, как прошла горячка первых дней февраля, она передала следствие и руководство судом Тайному Совету.
Первый суд над лондонцами (33 человека), перешедшими на сторону Уайетта при Рочестере, прошёл уже 10 февраля. 12 февраля в Лондоне судили ещё 147 человек. В этот день в Лондоне были выстроены первые виселицы, а в Тауэре были тайно обезглавлены леди Джейн Грей и её муж Гилфорд Дадли. Первая массовая казнь 45-ти мятежников состоялась в Лондоне 14 февраля. Генри Грей, отец леди Джейн, был обезглавлен 23 февраля. В Лондоне казнили только местных жителей, а кентских мятежников (включая братьев Айсли, Вогана, Диггса, кроме самого Уайетта) Совет отправил в руки Саутвелла. Из 350 приговорённых жителей Кента были казнены менее 30-ти.
К концу февраля были осуждены около 480 человек, но массовые казни вновь откладывались. Около шестисот человек, скованных по двое и по трое, привели под конвоем к Марии, и королева, к восторгу лондонцев, отпустила их на свободу.
11.04.1554 Уайетт был казнён на Тауэр-Хилл. Ему дозволили произнести речь, в которой он защищал невиновность Елизаветы и Кортни. Тело казнённого проволокли по улицам Лондона, а отрубленную голову выставили на шесте близ Тайберна. Через несколько дней она пропала без следа — так же, как девятью годами раньше пропала голова Томаса Мора.
Примечателен суд над Николасом Трокмортоном из окружения Джона Дадли, который состоялся 17.04.1554. После десяти часов прений суд присяжных оправдал Трокмортона. Присяжные, осмелившиеся воспротивиться воле королевы, были отправлены на полгода в тюрьмы, а Трокмортон остался в Тауэре. Но обвинение не сумело собрать новых доказательств против него, и 18.01.1555 он был выпущен под залог в 2000 фунтов. Процесс Трокмортона стал важной вехой в развитии британской юстиции. После воцарения Елизаветы Трокмортон сделал быструю придворную карьеру, служил послом во Франции и при дворе Марии Стюарт.
Ни один мятежник, включая арестованного 12 февраля Эдварда Кортни, не дал следователям показаний против Елизаветы. 16.03.1554 Гардинер устроил Елизавете допрос с пристрастием, но та проявила выдержку и ничего не признала. 18 марта Елизавету заключили под стражу в Тауэр. Посол Ренар вновь требовал казнить Елизавету, но большинство Тайного Совета решило спасти её как единственную законную наследницу бездетной Марии. Незаконная расправа могла вызвать народное возмущение. Режим содержания принцессы и её свиты в Тауэре смягчили, а затем Елизавету сослали в Вудсток.
Крах восстания убедил английский правящий класс в том, что время мятежей прошло. Дворянская оппозиция сосредоточилась на парламентских средствах противодействия воле королевы и быстро научилась использовать парламент в своих интересах. Уже при жизни Марии парламент вначале воспрепятствовал коронации Филиппа и обеспечил права Елизаветы на престолонаследие, а затем убедил Марию в невозможности реституции церковных земель.
Современник восстания, казначей Джон Харрингтон сочинил эпиграмму: "Мятеж не может кончиться удачей, В противном случае его зовут иначе" (Перевод С.Я.Маршака).