Штурм Измаила

Штурм Измаила состоялся 11 (22).12.1790 во время Русско-турецкой войны 1787-1791.

Несмотря на блестящие победы русской армии под Очаковым (1788), у Фокшан (1789) и на реке Рымнике (1789), Турция не соглашалась принять условия мира, на которых настаивала Россия, и всячески затягивала переговоры. Российские военачальники и дипломаты сознавали, что успешному завершению мирных переговоров с Турцией значительно способствовало бы взятие Измаила.

Измаильская крепость лежала на левом берегу Килийского рукава Дуная между озёрами Ялпухом и Катлабухом, на склоне отлогой высоты, оканчивающейся у русла Дуная низким, но довольно крутым скатом. Стратегическое значение Измаила было очень велико: здесь сходились пути из Галаца, Хотина, Бендер и Килии; здесь было наиболее удобное место для вторжения с севера за Дунай в Добруджу.

К началу войны турки под руководством немецких и французских инженеров превратили Измаил в мощную крепость с высоким валом и широким рвом глубиною от 3 до 5 саженей (6,4-10,7 м), местами наполненным водой. На 11 бастионах располагалось 260 орудий. Гарнизон Измаила составляли 35 тыс. человек под командованием сераскера Айдозлы-Мухаммад-паши. Частью гарнизона командовал Каплан-Гирей, брат крымского хана, которому помогали пять его сыновей.

В 1790, после овладения крепостями Килия, Тульча и Исакча, главнокомандующий русской армией князь Потёмкин-Таврический отдал приказ отрядам генералов Ивана Васильевича Гудовича, Павла Сергеевича Потёмкина (дальний родственник Потёмкина-Таврического) и флотилии генерала Осипа Михайловича Дерибаса овладеть Измаилом. Однако их действия были нерешительными. 26 ноября военный совет решил снять осаду крепости ввиду приближения зимы, но Потёмкин не утвердил этого решения и предписал генерал-аншефу Александру Суворову, войска которого стояли у Галаца, принять командование частями, осаждавшими Измаил.

Прибыв 2 (13) декабря под Измаил, Суворов в течение шести дней вёл подготовку к штурму, в т.ч. обучая войска штурмовать макеты высоких крепостных стен Измаила. Рядом с Измаилом, в районе нынешнего села Сафьяны в кратчайшие сроки были выстроены земляные и деревянные аналоги рва и стен Измаила. Солдаты тренировались забрасывать фашинами ров, быстро ставить лестницы, после подъёма на стену они быстро кололи и рубили установленные там чучела, имитирующие защитников. Суворов проинспектировал учения и в целом остался доволен: его проверенные войска делали всё как надо. Но, несомненно, он понимал всю сложность штурма и его непредсказуемость.

Ещё в первые дни осады, только прибыв под Измаил, Суворов, неприметно одетый и на невзрачной лошадке (чтобы не привлекать внимание турок), в сопровождении только одного ординарца объехал крепость по периметру. Вывод был неутешительным: "Крепость без слабых мест", — были его слова штабу по результатам её осмотра. Незадолго до штурма Суворов послал предельно краткое и ясное письмо-ультиматум начальнику крепости великому сераскеру Айдозле-Мехмет-паше: "Я с войсками сюда прибыл. Двадцать четыре часа на размышление — и воля. Первый мой выстрел — уже неволя. Штурм — смерть".

Ответ великого сераскера был достойным: "Скорее Дунай потечёт вспять и небо упадёт на землю, чем сдастся Измаил". Суворову и его штабу было понятно: турки будут стоять насмерть, тем более что был известен фирман султана, где он обещал казнить каждого, кто покинет крепость Измаил — в Измаиле собрались остатки разбитых в Бессарабии турецких войск, которых султан за свои неудачи фактически приговорил либо погибнуть с честью в бою с русскими, либо с позором от своих палачей.

Атакующие войска были разбиты на 3 отряда (крыла) по 3 колонны каждый. Отряд генерал-майора Дерибаса (9 тыс. человек) атаковал с речной стороны; правое крыло под начальством генерал-поручика П. С. Потемкина (7,5 тыс.) должно было нанести удар с западной части крепости; левое крыло генерал-поручика Александра Николаевича Самойлова (племянник Потёмкина) (12 тыс.) — с восточной. Кавалерийские резервы бригадира Фёдора Антоновича Вестфалена (2,5 тыс.) находились на сухопутной стороне. Всего войско Суворова насчитывало 31 тыс. человек, в т.ч. 15 тыс. — нерегулярных.

Суворов задумал начать штурм в 5 часов утра, примерно за 2 часа до рассвета. Темнота нужна была для внезапности первого удара и овладения валом; после этого вести бой в темноте было невыгодно, поскольку затруднялось управление войсками. Предвидя упорное сопротивление, Суворов хотел иметь в своем распоряжении как можно больше светлого времени суток.

10 (21) декабря с восходом солнца началась подготовка штурма огнём с фланговых батарей, с острова и с судов флотилии (всего около 600 орудий). Она продолжалась почти сутки и завершилась за 2,5 часа до начала штурма. Штурм не стал для турок неожиданностью. Они каждую ночь были готовы к нападению русских; кроме того, несколько перебежчиков раскрыли им план Суворова.

11 (22) декабря в 3:00 взвилась первая сигнальная ракета, по которой войска оставили лагерь и, перестроившись в колонны, выступили к назначенным по диспозиции местам. В половине шестого утра колонны двинулись на приступ. Прежде других подошла к крепости 2-я колонна генерал-майора Бориса Петровича Ласси. В 6 часов утра под градом неприятельских пуль егеря Ласси одолели вал, и наверху завязался жестокий бой. Апшеронские стрелки и фанагорийские гренадеры 1-й колонны генерал-майора Сергея Лаврентьевича Львова опрокинули неприятеля и, овладев первыми батареями и Хотинскими воротами, соединились со 2-й колонной. Хотинские ворота были открыты для кавалерии. Одновременно на противоположном конце крепости 6-я колонна генерал-майора Михаила Кутузова овладела бастионом у Килийских ворот и заняла вал вплоть до соседних бастионов.

Наибольшие трудности выпали на долю 3-й колонны, которую вёл Фёдор Иванович Мекноб. Она штурмовала большой северный бастион, соседний с ним к востоку, и куртину между ними. В этом месте глубина рва и высота вала были так велики, что лестницы в 5,5 саженей (около 11,7 м) оказались коротки, и пришлось под огнём связывать их по две вместе. Вскоре главный бастион был взят. Четвёртая и пятая колонны (соответственно полковника Василия Петровича Орлова и бригадира Матвея Платова) также выполнили поставленные перед ними задачи, одолев вал на своих участках.

Десантные войска генерал-майора Дерибаса в трёх колоннах под прикрытием гребного флота двинулись по сигналу к крепости и построились в боевой порядок в две линии. Высадка началась около 7 часов утра. Она производилась быстро и чётко, несмотря на сопротивление более 10 тыс. турок и татар. Успеху высадки немало способствовали колонна Львова, атаковавшая во фланге береговые дунайские батареи, и действия сухопутных войск с восточной стороны крепости.

Первая колонна генерал-майора Николая Дмитриевича Арсеньева, подплывшая на 20 судах, высадилась на берег и разделилась на несколько частей. Батальон херсонских гренадер под командованием полковника Валериана Зубова (младший брат Платона Зубова) овладел весьма крутым кавальером, потеряв 2/3 людей. Батальон лифляндских егерей полковника графа Роже де Дама (Дамас) занял батарею, которая анфилировала берег. Другие части также овладели лежавшими перед ними укреплениями. Третья колонна бригадира Евгения Ивановича Маркова высадилась у западной оконечности крепости под картечным огнем с редута Табия.

При наступившем дневном свете стало ясно, что вал взят, неприятель вытеснен из крепостных верхов и отступает во внутреннюю часть города. Русские колонны с разных сторон двинулись к центру города — справа Потемкин, с севера казаки, слева Кутузов, с речной стороны Дерибас. Начался новый бой. Особенно ожесточённое сопротивление продолжалось до 11 часов утра. Несколько тысяч лошадей, выскочивших из горящих конюшен, в бешенстве мчались по улицам и увеличивали смятение. Почти каждый дом приходилось брать с боем. Около полудня Ласси, первым взошедший на крепостной вал, первым же достиг и середины города. Здесь он встретил тысячу татар под начальством Максуд- Гирея, князя чингисхановой крови. Максуд-Гирей защищался упорно, и только когда бóльшая часть его отряда была перебита, сдался в плен с 300 воинами, оставшимися в живых.

Для поддержки пехоты и обеспечения успеха Суворов приказал ввести в город 20 лёгких орудий, чтобы картечью очистить улицы от турок. В час дня, в сущности, победа была одержана. Однако бой ещё не был закончен. Неприятель пытался нападать на отдельные русские отряды или засел в крепких зданиях, как в цитаделях.

Попытку вырвать Измаил обратно предпринял Каплан-Гирей, брат крымского хана. Он собрал несколько тысяч конных и пеших татар и турок и повёл их навстречу наступавшим русским. Татары вырвались из крепости в районе Килийских ворот (на участке Кутузова), но Суворов ввёл в дело резерв — егерей, которые быстро оттеснили татар в прибрежные плавни. Далее был уже практически не бой, а уничтожение татар. Стоя по колено, а то и по пояс в воде и грязи, воины бились практически только холодным оружием: перезарядить мушкет в болоте было невозможно. Егеря обступили татар кольцом со всех сторон, при том что штыком в болоте действовать гораздо удобнее, чем саблей с лошади. Суворовские егеря действовали традиционно жестоко, беспощадно и профессионально, как ранее уничтожалась ногайская орда на Кубани: в плен татар не брали, а убивали всех шквалом быстрых, страшных и неумолимых штыковых ударов. Отчаянно отбиваясь, татары не имели ни малейшего шанса выжить — вырвавшиеся в плавни татары были убиты все до единого, смерть в придунайских плавнях встретили сам Каплан-Гирей и пять его сыновей.

В два часа дня все колонны проникли в центр города. К 16:00 последние защитники были убиты, некоторая часть измождённых и израненных турок сдалась.

Потери турок были огромны, одних убитых оказалось более 26 тыс. человек. В плен взято 9 тыс., из них на другой день 2 тыс. умерли от ран. Из всего гарнизона спасся только один человек. Легко раненый, он упал в воду и переплыл Дунай на бревне. В Измаиле было взято 265 орудий, до 3 тыс. пудов пороху, 20 тысяч ядер и множество других боевых припасов, до 400 знамен, обагрённых кровью защитников, 8 лансонов, 12 паромов, 22 легких судна и множество богатой добычи, доставшейся войску, всего на сумму до 10 млн пиастров (свыше 1 млн рублей). Русских потеряли 1880 человек убитыми и 2703 ранеными.

Суворов принял меры для обеспечения порядка. Кутузов, назначенный комендантом Измаила, в важнейших местах расставил караулы. Внутри города был открыт огромный госпиталь. Тела убитых русских увозились за город и погребались по церковному обряду. Турецких же трупов было так много, что был дан приказ бросать тела в Дунай, и на эту работу были определены пленные, разделенные на очереди. Но и при таком способе Измаил был очищен от трупов только через 6 дней. Пленные направлялись партиями в Николаев под конвоем казаков.

Взятие Измаила имело большое политическое значение. Оно повлияло на дальнейший ход войны и на заключение в 1792 Ясского мира между Россией и Турцией, который подтвердил присоединение Крыма к России и установил русско-турецкую границу по реке Днестр. Тем самым все северное Причерноморье от Днестра до Кубани было закреплено за Россией.

В награду за взятие Измаила Суворов был назначен подполковником Преображенского полка, что было значительной недооценкой его действительных заслуг. Сказалась личная неприязнь Потёмкина к Суворову. Сам Потёмкин получил в награду фельдмаршальский мундир, шитый алмазами, и Таврический дворец. В Царском селе было предусмотрено соорудить князю обелиск с изображением его побед и завоеваний. В настоящее время 24 декабря отмечается в России как День воинской славы. Победе под Измаилом был посвящён гимн "Гром победы, раздавайся!", считавшийся до 1816 года неофициальным гимном Российской империи. Автором слов стал поэт Гавриил Романович Державин. Гимн начинался следующими строками: