Сражение при Торгау состоялась 3.11.1760 между австрийскими и прусскими войсками во время Семилетней войны.
Кампания 1760 года проходила главным образом в Силезии, являющейся основной целью Австрии в войне. Здесь Фридриху II удалось предотвратить соединение русских и австрийцев и, тем самым, сохранить Силезию за собой.
В это же время австрийский главнокомандующий Леопольд Йозеф фон Даун решил непременно овладеть Саксонией. Дрезден, самый большой, самый значительный и сильный город в курфюршестве, находился в его руках, и почти всё австрийские вооружённые силы были сосредоточены в этой области. Кроме того, зима уже наступила и кампания была, по-видимому, окончена. Но Фридрих точно так же твердо решил не упустить столь важной для него Саксонии. К тому же русские стояли у Ландсберга на Варте и ждали только успеха своих союзников, чтобы вновь вступить в Бранденбург и устроиться там на зиму вместе с австрийцами.
Таким образом прусский король был бы совершенно отрезан от Берлина, Померании, Силезии — следовательно, от всех своих владений и лишился бы тогда какой-либо подмоги. У него не имелось других магазинов, кроме Дюбенского, да и тот был почти истощён. Прусской армии грозила голодная смерть, а продолжительные морозы могли каждый день стянуть поверхность Эльбы льдом. Положение Фридриха стало невыразимо ужасно. Надо было либо победить, либо погибнуть. Только большое сражение должно было решить дело, и Фридрих был вполне готов к нему.
Но Даун ничем не хотел рисковать, несмотря на всё своё преимущество. Он полагал, что ему удастся достигнуть желаемого одними лишь оборонительными действиями, и поэтому расположился в укреплённом лагере при Торгау. С 53 тыс. солдат (35 пехотных и 24 кавалерийских полка, 240 тяжёлых орудий) он занимал укреплённую позицию западней Торгау, между Гроссвигом и Цинной, фронтом на юго-запад. Войска Дауна расположились на Зюптитцких высотах, надёжно защищённых как естественными препятствиями в виде болот, прудов, ручьёв, отводных каналов, так и созданными ещё пруссаками засеками и окопами.
Так как Фридрих потерял всякую надежду вызвать своего противника на добровольное сражение, он дерзнул брать приступом австрийский лагерь, несмотря на все препятствия. Ему оставалось только это одно крайне трудное средство. Приступ этот был необходим, и притом безотлагательно. Уже 2 ноября вечером, когда войска, маршировавшие целый день, только что расположились лагерем, он объявил всей армии своё намерение, и тотчас же начал приготовления к битве.
В планы Фридриха входило не только возвращение Саксонии: отчётливо сознавая опасность затягивания войны для Пруссии, значительно уступающей противнику своими ресурсами, он намеревался нанести австрийцам по-настоящему сокрушительное поражение, которое бы окончательно убедило тех в бесперспективности продолжения военных действий. Его конечной целью являлся мир на выгодных для Пруссии условиях. Ради этой цели он готов был рискнуть и даже подвергнуть опасности свою жизнь.
Король выступил четырьмя колоннами через Торгауский лес. Его план был необыкновенно смел: он собирался не только победить австрйцев, но и совершенно уничтожить их армию. Отрезанные от отступления через Эльбу, побеждённые и бегущие, они должны будут либо пасть, либо броситься в реку, либо сложить оружие. Он хотел атаковать одновременно оба крыла австрийцев или, вернее, оба изгиба полумесяца, который образовала армия Дауна и которые предполагалось тогда отбросить на неприятельский центр.
С этой целью король разделил свою армию, насчитывавшую к этому моменту 44 тыс. человек (62 батальона пехоты, 102 эскадрона кавалерии, 151 тяжёлое орудие) на два дивизиона, чтобы совершить две отдельные атаки. Генерал Ганс Иоахим фон Цитен с 18-тыс. отрядом (21 батальон и 54 эскадрона) был послан по дороге на Эйленбург с половиной прусской армии, чтобы атаковать Зюптицские высоты, находящиеся близ Торгау с юга и перерезать Дауну отступление к Эльбе. Сам король с 26 тыс. солдат (41 батальон и 48 эскадронов) тремя колоннами должен был обойти позицию австрийцев с севера через Домицийский лес для атаки неприятеля с тыла.
Обе атаки в соответствии с планом должны были начаться одновременно. Но, поскольку расположение войск противника было недостаточно разведано, а также из-за несогласованности в действиях между обоими отрядами, возникшей как по вине их удаления друг от друга, так в силу ряда случайных причин, сражение приобрело характер затяжного и невероятно кровопролитного, причём победа в течение дня клонилась несколько раз то на одну, то на другую сторону.
Во время движения отряд Цитена наткнулись на австрийский драгунский полк, шедший особняком и ничего не знавший о приближении неприятеля. Он неожиданно попал между двух колонн прусской армии. Прусская пехота тотчас же заняла все выходы из леса, пока кавалерия окружала неприятельский полк. Все драгуны, не павшие под их ударами гусар Цитена, были взяты в плен вместе со своим генералом.
Фридрих между тем продолжал идти дальше, окружил правое неприятельское крыло и, несмотря на то что его пехота, конница и артиллерия ещё находились позади, немедленно атаковал неприятеля со своим авангардом, состоящим из гренадерских батальонов. Пушечный огонь, долетавший до слуха пруссаков издали, заставил короля предположить, что Цитен уже вступил в битву с неприятелем; это оправдывает до некоторой степени его слишком преждевременную атаку.
Даун встретил пруссаков такой мощной пушечной пальбой, что через полчаса боле 5,5 тыс. прусских гренадеров лежали убитыми или ранеными на поле битвы. Перебравшись через частокол и совершив удивительную по своей храбрости атаку, они едва успевали выстрелить. Трудность атаки увеличивала ещё местность, идущая в гору. Эта позиция ограничивала и маневрирование пруссаков, так что вторая их линия находилась едва на расстоянии 300 шагов от первой. Был сильный дождь, но гром орудий и ещё больше того — град пуль, столь сильно и непрерывно пронизывающий воздух, что казалось разорвал облака в области поля битвы, и небо несколько прояснилось.
Между тем из леса выступила главная колонна. Выйдя из леса, пруссаки, идущие среди порохового дыма, увидели поле битвы, усеянное мёртвыми и страшно изуродованными телами, корчившимися в крови. Не было больше гренадеров, на которых пруссаки возлагали надежду, армия Цитена была далеко и судьба её была неизвестна, а враг стоял непоколебимо за своими смертоносными орудиями. Прусская артиллерия пыталась было пододвинуть свои пушки, но они не могли поспеть за быстро двигавшейся пехотой из-за частоколов, находившихся на пути. Кроме того, упряжные лошади оказались убиты ядрами или искалечены, погонщики, не успевшие бежать, также были убиты, а колеса и лафеты раздроблены.
Несмотря на это, пехота произвела новую атаку с тем мужеством и порядком, которым так отличались пруссаки в поле. Австрийцы, ободрённые поражением гренадеров, пошли вперед, но и они должны были отступить. Картечь страшно свирепствовала между пруссаками, которые гибли целыми ротами. Ряды постоянно строились, чтобы восполнять пробелы. Старые офицеры падали, на их место становились молодые, вдохновлённые ветераннами к мужеству своим примером. Таким образом они все двигались вперед, взбирались на высоты и брали приступом батареи.
Почти вся прусская конница была ещё позади и поэтому не могла прийти на помощь пехоте. Орудия последней остались в лесу или лежали с раздробленными лафетами у его опушки. Даун воспользовался этим и повёл свежие войска на поле битвы. Его кирасиры ударили на прусскую пехоту, устроив настоящую кровавую баню, и прогнали её обратно в лес. Наконец на помощь своим собратьям подоспела прусская конница, но она была приведена в замешательство царившим тут смятением и рвом, делавшим невозможными все попытки построиться, и австрийцы отбили её.
Новая атака конницы была удачнее, причём кирасирский полк, предводимый великим знатоком манёвра, полковником Дельвигом, обнаружил удивительную храбрость, бросился навстречу неприятельской коннице, отбил её а затем обратился против австрийской пехоты, привёл последнюю в замешательство и увёл несколько тысяч пленных. Между последними находился даже полк императора.
Вся австрийская линия оказалась в опасности. Но тут подошла со всех сторон новая австрийская конница, и пруссакам пришлось отступить. Фридрих пытался ещё раз атаковать со своей пехотой, но безуспешно. Наступала ночь, силы истощились, король был ранен, и битва, казалось, была совершенно проиграна. Даун, раненый в сражении, направил из Торгау, куда он отбыл для перевязки раны, гонца в Вену с известием о разгроме пруссаков. Однако он поторопился.
Цитен со своей армией не бездействовал. Ему удалось преодолеть все препятствия и подойти на помощь королю. Цитен так и не решился атаковать корпус под командованием Франца Морица Ласси, ограничившись артиллерийским обстрелом его позиций. Вместо этого он обошёл позицию австрийского авангарда слева и атаковал сам лагерь австрийцев. Одна из его пехотных бригад взяла местечко Зюптиц, находившееся в глубине расположения войск Дауна, однако была отбита и понесла от картечного огня австрийцев большие потери. Тем не менее развернувшиеся батареи Цитена теперь могли обстреливать с тыла австрийские войска, бившиеся против корпуса Фридриха, и привели их в замешательство.
Отряд прусской пехоты во главе с генерал-майором Вильгельмом фон Зальдерном подошёл к пылавшей деревне Зюптиц и начал штурм находившихся поблизости высот и большой батареи. Скоро им удалось овладеть ею. Остальные войска, притащившие свои орудия на руках, присоединились к ним, прикрываемые конницей. Тогда с этих высотах неожиданно началась сильная канонада, увеличившая во тьме уже и без того сильное расстройство австрийцев.
В это время подошло несколько прусских отрядов левого фланга, построившихся в боевой порядок по мере возможности, причём их трубачи играли прусский марш, чтобы товарищи не ошиблись, приняв в глубокой темноте за неприятелей. Это подкрепление подвёл генерал Гюльзен. Лишившийся всех своих лошадей, убитых ядрами, а так как старость и раны мешали ему идти пешком, он сел на пушку и так велел везти себя до неприятельского лагеря. Ласси вновь пытался силой овладеть высотами, но был два раза отбит Зальдерном и его ветеранами после страшно кровопролитной схватки. Пруссаки энергично отстаивали приобретенную позицию. В 21:00 пруссаки окончательно торжествовали победу. Австрийцы ни о чем больше не думали, как об отступлении, которое совершили благодаря трём понтонным мостам, переброшенным через Эльбу.
Последствия этой победы были весьма значительны. Вся Саксония, кроме Дрездена, вновь перешла в руки пруссаков, и это обеспечило им зимние квартиры. Фридрих оказался в состоянии выслать войска в Силезию, Бранденбург и Померанию и прогнать неприятеля из этих областей. Он даже выслал герцогу Фердинанду корпус в 8 тыс. человек. Мекленбург был снова приобретен. Австрийский генералиссимус Эрнст Гидеон фон Лаудон, потерпев неудачу при Козеле, ушёл в Глац. Шведы были изгнаны генералом Вернером в Штральзунд, а русская армия, стоявшая ещё до сих пор настороже, возвратились в Польшу, на свои прежние зимние квартиры.
Однако потери обеих сторон были огромны: более 16 тыс. у пруссаков, столько жк, а может быть и более — у австрийцев. От австрийской императрицы МарииТерезии действительная величина потерь скрывалась, но и Фридрих запретил публикацию списков погибших. Для него понесённые потери были невосполнимы: в последние годы войны основным источником пополнения прусской армии являлись военнопленные. Загнанные силой в прусскую службу, они при любом удобном случае перебегали к противнику целыми батальонами. Прусская армия не только сокращалась, но и утрачивала свои боевые качества. Её сохранение, будучи вопросом жизни и смерти, стало отныне основной заботой Фридриха и вынудила его отказаться от активных наступательных действий. Последние годы Семилетней войны были заполнены маршами и манёврами, но крупных сражений, подобных сражениям начального этапа войны, не происходило.