Сражение при Гросс-Егерсдорфе состоялось 19 (30) августа 1757 между русской и прусской армиями в Семилетнюю войну. Это было первое крупное сражение с участием русской армии. Несмотря на победу русского войска, армия не смогла извлечь какой-либо пользы из-за решения Апраксина отступить после битвы.
Фридрих II имел невыгодное представление о противнике от своих офицеров, побывавших прежде на русской службе и не слишком высоко оценивали высший командный состав русской армии. Тем не менее, из-за нежелания сражаться на два фронта, он вовсе не стремился к войне с Россией. Генерал-фельдмаршал Иоганн фон Левальд, оставленный для охраны Восточной Пруссии с небольшим корпусом (30,5 тыс. солдат и 10 тыс. ополченцев) имел не только полномочия атаковать русских, но и полномочия на ведение мирных переговоров. В случае победы он должен склонить противника к переговорам о мире.
В отличие от Левальда генерал-фельдмаршал Апраксин, как командующий, не располагал даже фиктивной самостоятельностью и о каждой мелочи он должен был докладывать в Санкт-Петербург и затем дожидаться "апробации" кабинета. До начала июня 1757 он даже не знал наверняка, предстоит ему идти с армией в Силезию или же в Восточную Пруссию. Санкт-петербургские стратеги предписывали ему придерживаться такого маршрута, чтобы ему было "всё равно" куда идти, хоть в Пруссию, хоть в Силезию.
В мае 1757 русская армия Апраксина, насчитывающая до 100 тыс. человек, из них — 20 тыс. нерегулярного войска, выступила из Лифляндии в направлении Немана. 20-тыс. деташемент под началом генерал-аншефа Виллима Фермора при поддержке русского флота осадил Мемель. Взятие Мемеля 25 июня (6 июля) 1757 послужил сигналом к началу кампании. Апраксин с главными силами начал движение в направлении Вирбаллена и Гумбинена.
Всё это время Левальд с прусской армией находился в бездействии в хорошо защищённой позиции у Велау, ограничившись посылкой наблюдательного отряда. Однако, узнав об обходном движении Апраксина, который соединившись с Фермором, 23 (12) августа начал движение на Алленбург в глубокий обход позиции пруссаков, Левальд направился навстречу русским, собираясь их атаковать.
14—16 (25—27) августа Апраксин переправился на левый берег реки Прегель юго-западнее Норкитена (ныне поселок Междуречье) и расположился лагерем между реками Прегель и Ауксина в месте, надёжно защищённом естественными препятствиями: с севера — Прегелем, с востока — Ауксиной, с юга и запада — лесом. Из лагеря было лишь три выхода по небольшим прогалинам и полянам. Пехота расположилась в лагере вытянутой линией, причём правый фланг — у села Вейнотен, центр — у села Даупелькен, а левый фланг примыкал к Ауксине близ замка Шлосберг. Конница находилась перед флангами, на правом — перед селом Вейнотен, на левом — на другом берегу Ауксины, у села Зитенфельде. Наиболее открытым был левый фланг, поскольку центр был закрыт труднопроходимым густым лесом, а доступ к правому флангу затруднялся прудами и болотами, между которыми находились лишь узкие проходы.
В такой позиции Апраксин простоял 17 и 18 (28 и 29) августа, не произведя за это время ни разведки местности, ни местонахождения и действий противника. Последнее тем более странно, что он имел в тот момент 16 тыс. нерегулярной конницы (в основном калмыцкой), казаков, и был через перебежчиков предупреждён о планах пруссаков атаковать русскую армию.
В отличие от Апраксина, Левальд послал 29 августа для рекогносцировки несколько мелких отрядов, произведших переполох в передовых частях русской армии, и один сравнительно крупный (40 эскадронов во главе с генералом Шорлемером). Однако, эти рекогносцировки не достигли цели: так, Шорлемеру не удалось рассмотреть левый фланг русской армии у Зитенфельде. Как раз в этот день, 29 августа, Апраксин выдвинул к Зитенфельде авангард под началом генерал-поручика Ливена и 2-ю дивизию генерал-аншефа Василия Лопухина. Получилось так, что обе армии вступили 30 августа в сражение, не имея достоверных сведений о расположении и силах противника.
Накануне сражения в составе корпуса Левальда находились 22 батальона пехоты и 50 эскадронов кавалерии общим числом 25-28 тыс. человек. Прусская артиллерия состояла из 35 полевых и 20 тяжёлых орудий.
Под началом Апраксина были 89 батальонов, 40 гренадерских рот, 46 эскадронов регулярной и 119 сотен нерегулярной, в основном калмыцкой, кавалерии общим числом приблизительно 55 тыс. человек. Его артиллерия включала в себя 154 полковых и 79 полевых орудий, а также 30 "секретных" шуваловских гаубиц — единорогов.
Превосходство русских в людях и артиллерии во время сражения не являлось столь подавляющим, как это можно заключить из вышеприведённых цифр, так как, по условиям местности и обстоятельствам самого сражения, в бой реально вступила лишь часть русских войск.
Накануне сражения, 29 августа, Апраксин отдал приказ о выступлении рано утром следующего дня, то ли собираясь продолжить путь на Алленбург, то ли намереваясь дать пруссакам сражение на открытой местности за Гросс-Егерсдорфом. Внезапно передовые части русских, буквально продиравшиеся через поляны и прогалины защищавшего их до этого лесного массива, оказались при выходе из леса лицом к лицу с идущими в атаку пруссаками. Эффект неожиданности был полным. На узких лесных тропах, запруженных повозками, артиллерией, возник хаос, препятствующий частям, оставшимся за лесом, подать помощь товарищам, попавшим под прусский огонь.
Для пруссаков выдвижение русских частей также явилось сюрпризом. План Левальда предусматривал атаку лагеря, в том виде, в каком он представлялся ему по результатам рекогносцировок, а не походных колонн противника. Корпус Левальда покинул лагерь в час ночи, преодолев лежащий на пути лес. В 3.30 пруссаки выстроились возле Гросс-Егерсдорфа для наступления: в центре 2 эшелона пехоты (10 и 8 батальонов), по два батальона пехоты и кавалерия на каждом фланге, перед каждым из флангов — по три батареи, каждая из 6 орудий. Русских они в этот момент не видели, тех скрывал густой туман, зато хорошо слышали барабанный бой и сигналы, доносящиеся со стороны противника. В 4.00 был отдан приказ к выступлению. Сначала тихо, затем, с 4.30, ускоренным шагом, под музыку, прусские батальоны перешли в атаку. Одновременно начала атаку и кавалерия на обоих флангах.
Благодаря неожиданности, атаке пруссаков поначалу везде сопутствует успех. 30 эскадронов гусар и драгун Шорлемера опрокинули кавалерию на правом фланге русских и зашли в тыл русской пехоте у Вейнотена. Конница принца Голштинского атаковала калмыков и казаков на крайнем левом фланге русских и вынудила их отступить под защиту русских пушек. Однако вскоре эта атака была отбита соединёнными усилиями русской пехоты и регулярной кавалерии.
Основной удар Левальд планировал нанести по левому флангу русской армии. Здесь разгорелись самые ожесточённые бои, и решалась судьба самого сражения. Принявшие на себя первый удар, бригады Салтыкова и Вильбоа, почти не получая подкреплений, несли жесточайшие потери, Вильбоа потерял до половины своих солдат, но они, прижатые к лесу, держались стойко под лобовым огнём прусских батарей и продолжали наносить чувствительные удары пруссакам. Смертельное ранение получил генерал-аншеф Лопухин. Русская артиллерия, в особенности шуваловские гаубицы, производили в рядах наступающих жестокие опустошения. Неоднократно бой на краю леса переходил в рукопашную схватку.
Победа начала ускользать от пруссаков. Свежие части из резерва 3-й дивизии ударили на правом фланге русских по коннице Шорлемера, и тот был вынужден с потерями отступить. Вторая атака конницы принца Голштинского была отбита, как и первая, но этой атакой принц предотвратил фланговый удар по прусской пехоте у Даупелькена.
В какой-то момент возникла угроза окружения правого фланга растянутой и обескровленной 2-й дивизии русских. И вот тогда, когда правый фланг начал отступать, и бой продолжался уже в самом лесу, по левому флангу прусской пехоты внезапно нанёс удар генерал-майор Пётр Румянцев с четырьмя свежими полками. Этот удар, нанесённый Румянцевым по собственной инициативе, и решил исход сражения. В рядах первого эшелона пруссаков возникло замешательство, передавшееся и второму эшелону. Дрогнув, прусские батальоны начали отходить. В этот момент в неразберихе боя часть их попала под огонь собственного второго эшелона, и отступление превратилось в паническое бегство. Лишь левый фланг пруссаков, прикрываемый кавалерией Шорлемера, отступил в полном порядке. Остальных пришлось потом долго собирать.
В результате сражения, которое продолжалось в течение пяти часов, потери прусской сторонысоставили 1818 убитыми и 3099 ранеными. 603 человека попало в плен и 303 дезертировало (всего 5823 человека). Русская армия потеряла 1487 человек убитыми и 4502 ранеными (всего 5989 человек).
Однако победив в сражении, Апраксин не пытался развить успех преследованием противника. Левальд беспрепятственно отошёл к Велау. Дойдя приблизительно до того места, где до сражения находился второй эшелон прусской пехоты, Апраксин останавился здесь лагерем и неделю пребывал в совершенном бездействии. Лишь 25 августа (5 сентября) он предпринял попытку обхода правого фланга Левальда, но тот отступил, не принимая боя.
27 августа (7 сентября) Апраксин внезапно отошёл на другой берег Прегеля и начал поспешное, как если бы он был разбит, отступление к Неману. Оправившиеся пруссаки, узнав об отходе русских с опозданием на неделю, с этого момента преследовали русскую армию по пятам на всём протяжении пути до прусской границы. В это время в стане русской армии началась эпидемия оспы. Особенно от неё пострадали калмыцкие части, которые вследствие этого были вынуждены вернуться на родину.
Причины столь внезапного, напоминающего бегство, отступления Апраксина не до конца понятны и сегодня, ясно лишь, что они связаны с внутриполитической ситуацией в самой России в той же мере, в какой и с катастрофическими недостатками в снабжении армии. Сам Апраксин был отрешён от должности, предан суду, но, не дождавшись суда, умер от удара.
Значительную роль в успехе сражения сыграла и российская артиллерия. Последовавшие события лишили русских всех тех стратегических преимуществ, которые они могли бы извлечь из славной победы при Гросс-Егерсдорфе. Кампанию следующего года пришлось начинать "с нуля". Однако в моральном плане победа над прусскими войсками в первом же серьёзном столкновении безусловно сыграла позитивную роль, поскольку миф о непобедимости пруссаков был развеян.